  |
  |
 |
Маски для чхауА.Орлов
|
|
|
Маски были в Пурулии повсюду. Они сушились на земле, висели на стенах, в тени навесов и под палящими лучами солнца. Устрашающе оскаленные и кротко улыбающиеся. Вперемешку с гирляндами из раскрашенных перьев и затейливо вышитыми черными бархатными костюмами, богато украшенными блестками и осколками зеркала. Улица была и мастерской, и выставкой красочного реквизита для чхау. |
Пурулия - небольшой бенгальский городок, административный центр дистрикта Пурулия, малонаселенного, выжженного солнцем закоулка штата Западная Бенгалия у самой границы с соседними Бихаром и Ориссой...
Наша машина остановилась у большого, обтянутого буйволиной кожей барабана “дхола”, загородившего полдороги. Он служил как бы вывеской для угловой лавки, дородный хозяин которой призывно улыбался в дверном проеме. В открытое окно машины вдруг влезла косматая голова и угрожающе просипела:
— Бис рупайе! Двадцать рупий! Пока мы соображали, что, собственно, происходит, голова смягчила требование:
— Десять рупий...
Первым опомнился шофер. Он распахнул дверцу, и мы увидели голые мальчишеские ноги. Нам, оказывается, просто предлагали купить маску, одну из тех, что были приготовлены для чхау.
...На улице кипела работа. Мастера в коротких дхоти и современных майках, сидя на корточках, месили глину, растирали краски и размешивали густую волокнистую массу для папье-маше.
— Айе, айе, плидж! Намаскар! Заходите, пожалуйста! Здравствуйте! — Тучный хозяин удивительно проворен.
Минута — и мы оказались в его отгороженных барабаном владениях. Свежеоштукатуренные стены лавки плотно увешаны масками. Массивные полки ломятся от разнокалиберных глиняных и деревянных барабанов. С потолка гроздьями свешиваются деревянные сабли, мечи, бамбуковые свирели и четырехструнные лютни - тампуры. Головы вечных противников — богов и страшных демонов-ракшасов — мирно висят рядом. Под ними маски лесных зверей, гривастых львов и желтых полосатых тигров. Ни одна из них не походит на другую.
В углу работал молодой мастер. Перед ним веером были расставлены плошки с красками. Под его кистью рождался десятиголовый злодей Равана, похитивший жену благородного Рамы. Сам Рама, почти готовый, сушился у порога мастерской. Оставалось добавить ему кокетливые черные усики.
Хозяин лавки с удовольствием наблюдал за моим замешательством.
— Мере бархия машк хэ! У меня лучшие маски. Таких нигде не найдете, сааб. Выбор богатый!
Он явно преувеличивал из коммерческих соображений. В каждой мастерской - а их на улице было около десятка — посетителя встречали великолепные маски героев индийского народного эпоса, сделанные с удивительным художественным вкусом.
Представление чхау в Индии можно увидеть лишь в трех местах. В бывших княжествах Серайкелла и Майюрбхандж, и здесь, в Пурулии. В каждом своя разновидность чхау, но все они принадлежат к одной культурной традиции, в которой причудливо переплелись элементы индуистского ритуала и обрядов племен - санталов, ораонов, мунда и хо, населяющих этот район страны.
Считается, что искусство чхау родилось в Серайкелле, где оно процветало при дворе махараджи. Сам правитель вместе со своей семьей принимал участие в пышном празднике Чайтра парва, посвященном Ардханаришваре - воплощению бога Шивы. Ночные танцы были заключительной частью церемониального поклонения Шиве и его супруге Каля. В течение четырех ночей танцевальный спектакль шел в двухэтажном княжеском дворце. При появлении первых лучей солнца он прекращался.
Слово “чхау” можно перевести как “образ”, “маска”. Маски обязательны во время представления, в котором все роли - включая женские - исполняли только мужчины. Секреты ганцев чхау передавались из поколения в поколение, причем подготовка артиста начиналась с раннего детства.
Потом княжества были упразднены и пышность и размах дворцовых празднеств поблекли, но народное искусство чхау сохранилось.
Представление масок традиционно проходит по ночам при свете факелов, красочность его и популярность осталась прежней...
Танцы чхау - дуэты или целые танцевальные композиции — эпизоды из мифологии, священных книг и легенд. А то и просто сценки из жизни. Они рассказывают о победе добра над злом. Герои сначала просто танцуют друг перед другом, похваляясь силой и удалью, затем следует вызов на бой, и начинается танец-поединок, неизменно заканчивающийся победой положительного персонажа.
Танцовщики одеты в темные бархатные куртки, широкие штаны с нашитыми горизонтальными полосками из блестящей ткани и короткие фартуки, густо вышитые серебряной ниткой. Лица скрыты масками.
Они сделаны из папье-маше или глины и ярко раскрашены. Если герой положительный, его маска — круглое Лицо с пухлыми щечками, мягкая улыбка, кротость во взгляде и пышная корона, украшенная бусинами, перьями и разноцветной мишурой. Если же это демон, то фантазия мастера не знает границ. Под его руками рождается само исчадие ада — с жутким оскалом, клыками и спутанными черными космами из крашеной пакли.
-..Мастер в лавке, раскрасив маску и отложив в сторону кисточки из козьей шерсти, начал приклеивать черную паклю к голове Раваны. Еще немного — и царь демонов займет свое место под солнцем — там, где уже сушатся остальные герои “Рамаяны”, индийского народного эпоса. А на массивный шаблон из сырой глины ляжет новый слой папье-маше. Через несколько дней он превратится в яркую маску...
Все время, пока я наблюдал за работой молодого мастера, сидевший в углу мастерской старик с толстой седой косой молчал. Близоруко щурясь, он вышивал черный фартук.
— Если хочешь посмотреть маски,— неожиданно произнес он,— поезжай в деревню. Там настоящая работа. Все хорошие мастера, кто работает на нашей улице, начинали там.
Старик замолчал, так и не оторвав глаз от фартука. Молодой мастер, поднимаясь, чтобы вынести Равану на улицу, подтвердил:
— Есть такая деревня — Дханьяд-хар. Миль тридцать отсюда будет...
Добраться до деревни было непросто. “Миль тридцать” оказались доброй сотней километров по проселочным дорогам с бесконечными расспросами на развилках. Но в конце концов мы нашли ее — десяток глинобитных хижин, в два ряда Вытянувшихся вдоль узкой дороги. Необычным было отсутствие прекрасного пола. Куда бы мы ни входили— везде нас встречали мужчины или дети.
— А где же ваши женщины? — спросил я в одной хижине.
— Как где? — удивился мастер.— В поле, конечно!
Пока есть небольшая передышка в сельских работах, в деревне делают маски. Столь ответственным делом занимаются только мужчины, а у женщин, как всегда, остаются дела на поле. Вот-вот наступит пора сбора урожая, и тогда уже будет не до масок — вся деревня примется за работу.
Нам не повезло. Как ни старались деревенские мастера, но показать товар лицом не смогли. Три дня назад сюда понаехали торговцы из Пурулии и оптом скупили готовые маски. Остались лишь недоделанные или неудачные.
|
|
У одного из мастеров мы попробовали прицениться к великолепной маске, висевшей на наружной стене его дома перед входом. Несколько раз он со вздохом поднимал и отводил глаза от белозубой маски Бога-обезьяны Ханумана. Потом покачал головой: — Эту нельзя... Это наш охранитель Хануман-джи. Дом от злых духов бережет... |
Маски делают здесь давно. От отца к сыну, от деда к внуку передаются нехитрые, но требующие большого мастерства и безупречного художественного вкуса приемы и навыки. В последнее время в деревне, как и в Пурулии, кроме танцевальных, стали делать и декоративные маски, спрос на которые растет.
Несколько раз в год за ними приезжают торговцы, чтобы отправить в магазины Калькутты, Бомбея и Дели для продажи иностранным туристам. Но доходы деревенских мастеров остаются невысокими, они и не догадываются о настоящей цене своего труда. Как и прежде, они работают для праздника, чтобы следующей весной снова началось чхау.
Представление танцующих масок, прославляющее победу добра над злом.
Пурулия — Москва
|
||